Глава 1. Прошло два года

      После непродолжительного сезона дождей над нами завис антициклон, принеся с собой прохладную ясную погоду. В дождь Пусь мог дрыхнуть на спине между уютными лапами Дебби до полвосьмого, а то и до десяти утра, явно не желая выходить в сырость и мочить лапы, усы и хвост, на что я ему придумал речёвку:
     В дождик Пусь гулять не хочет,
     Заявляет всем кустам:
     «Если дождик спинку мочит,
     Пусть без нас гуляет сам!»
     Странно, но стоит мне это произнести, как пёс нехотя встаёт и плетётся к выходу, покорно давая надеть дождевик. А тут пришла ясная погода, лето в разгаре, и он начал тормошить меня лапой в шесть утра. Я притворился крепко спящим. Тогда на меня залезли сверху, обняли лапами за шею и начали вылизывать, пока я не «сдался», откинул одеяло и всунул ноги в шлепки. Влада уже к нам привыкла и не просыпалась, когда мы с ним вставали-уходили.
     Утреннее время я и сам любил. Ранние часы в Соловье совершенно другие, чем в нашем доме на горе в Загорном. В Соловье кругом лес, из-за него солнце появляется уже достаточно высоко, пронзая хвойники острыми косыми лучами, захватывая полянки и просеки. Воздух успевает немного прогреться. В горах же часто утренние часы очень холодны. Запомнилось, как совершенно прозрачный воздух дрожит и переливается в свете багрового диска солнца, которое поднимается в туманной мгле. Картина восхода так и стоит перед глазами - свет сочится, созвездия искр в росе… В низинах - туман, ещё чуть-чуть, и он начнёт всплывать в небо небольшими белыми облачками… В Соловье всё по-другому. Проще.
     Дом еще крепко спит, когда мы с Пусем вылезаем на лестницу. Я сажусь на ступеньку, он – побегает немного, а потом прыгает ко мне на колени, пристраивается, и мы завёртываемся в захваченный из теплой спальни широкий плед, оставив снаружи одни носы.
     Не поверите, но наша собачья компания – Пусь, Джека и четверка их сыновей – благодаря круглой полянке в Загорном и найденной ими в Соловье «Неторопливой лужайке» практически не старели. Людям такое не удавалось, хотя Саша Ивин оставил эксперимент, и его испытатели прожили на круглой полянке в палатке полгода. Время по приборам замедлялось, но на организм человека это не влияло, что добавило загадок – мы же считали иначе. Когда на полянке лежали в боксах наши мальчики, то мы все видели показания приборов контроля их состояния – все замедлялось… Возможно, «замедление времени» было связано с их бессознательным состоянием и активная психика испытателей блокировала это эффект, не знаю.
     «Неторопливую лужайку», как мы её нарекли, наши собакисы обнаружили недалеко от места, где был муляж башни с воротами. Первым на это обратил внимание Володя Лещенко – оставшаяся после муляжа биомасса была предметом его постоянной опеки, и он туда часто наведывался. Там пытались сохранить «натуральный марсианский клон», привезённый близнецами с погибшего лунного спутника, но ничего не вышло, и биологи куда-то его вообще оттуда забрали. Потом там начались эксперименты с обручами и шариками – пытались понять, как возникают муляжи. Если помните, сами «лужи» после муляжей и остались, вот и решили попробовать обратно их получить. Тоже безрезультатно.
     Когда Володя обнаружил, что наши псы часто собираются полежать-посидеть на полянке между кустов, имевшей форму неправильного вытянутого овала, то он пошёл сам посмотреть? и, к своему удивлению, просидел там вместе с собаками до позднего вечера. Все неотложные заботы куда-то растворились, спешить никуда не хотелось, думалось замечательно. В первый раз Володя не придал этому значения, списав на усталость, но когда эффект повторился, то он рассказал мне. Мы вместе с ним повторили опыты, которые я некогда проделывал в Загорном и на вокзале, и установили, что физическое время лужайка немного замедляла.
     Врач-ветеринар, который был Службой жизни прикреплён к нашим «уникальным» псам, на очередном плановом осмотре с удивлением заметил, что они… молодеют. Пусе шёл восьмой год тогда, а по состоянию зубов и прочего ему можно было дать от силы года четыре. То же самое показывала Джека. Всех собак наших тщательно просканировали, никаких отклонений не нашли, но теперь врач к ним наведывался ежеквартально и только разводил руками. Я высказал догадку, что подобное место могло быть ещё около озера в Соловье, но там исследователи из «нашей» Службы Безопасности всё ещё занимались феноменом телепортации дрона и остатками пещеры, моё сообщение выслушали и попросили подождать. Даже Володя на время лишился драгоценной биомассы около озера.
     Втайне от Влады я просидел на «Неторопливой лужайке» несколько дней вместе с собакисами, но кроме того, что прекрасно думалось, ничего не ощутил. Мы с Володей стали использовать это место для размышлений, потом туда и остальные потянулись, даже Ростислав Петрович бывал во время своих наездов. После одного такого «сидения» с четверкой «мушкетеров» и Марианной он мне сказал:
     - Мы тут уже два года башни изучаем, а подвижек нет. Изучение ради изучения не годится. Посиди на лужайке, подумай…
     С башнями Меера мы, действительно, возились третий год без особых успехов. Даже стыдно. Но было оправдание – в них не всё сохранилось, было такое впечатление, что часть внутренностей просто исчезла, не оставив никаких следов. Поэтому никак не получалось сложить целое.
     Пусь заворочался и вылез из-под пледа.
     - Что, выспался? – спросил я.
     Пёс посмотрел мне в глаза и повёл носом.
     - Ну, идём завтракать, что ли, - предложил я. раскрывая плед, чтобы Пусь спрыгнул с колен, но он не спешил меня покидать.
     - Чего ты? – поинтересовался я. – Так хорошо сидели…
     Пусь коротко тяфкнул.
     Ответ последовал почти сразу – из-за маленького коптера Влады, стоящего на площадке у дома, выскочила четвёрка «мушкетеров». Это было неожиданностью – мы ждали Ханни только завтра. За щенками (мы их так по привычке и звали «щенками», хотя они давно уже взрослые псы-собакисы) выбежала Марианна. Папаша Пусь спрыгнул к сыновьям, а я встал навстречу девочке. Она очень выросла и становилась настоящей красавицей, будучи очень похожей на свою мать – Елену Лель. Увидев меня, Марианна смутилась. Я понял, что ранним появлением она готовила сюрприз нашим малышам, которые её обожали. Я заговорщицки приложил палец к губам.
     - Шшш, Марианна, ещё спят все! – шепнул я, ласково прижимая прильнувшую девочку. – Вы давно прилетели? Где Ханни?
     - Мама Ханни сейчас подойдёт, и папа Мих тоже, - сообщила девочка. – Мы ночью прилетели!
     Марианна села рядом со мной на ступеньку, и я укрыл её пледом. Псы убежали в сторону дорожки и вскоре «притащили» к нам Ханни и Миха.
     Я с удовольствием смотрел на друзей. Ханни и так была «смуглянкой», но Куба её превратила в настоящую «шоколадку». У Миха сочетание загара с выгоревшими бровями и рыжими кудрями придавало ему лихой «ковбойский» вид, дополняемый широким ремнём на поясе брюк от геологического костюма и клетчатой футболкой.
     После «телепортации» Патрика Мбаа Кашины в полном составе уехали на остров Союза Континентов, где Роман Самоедкин уговорил-таки Миха не спешить на Луну и заняться «земными делами». После недолгих колебаний Мих согласился и передал бразды правления лунной экспедицией Оле Луку. «Земных дел», видимо, оказалось предостаточно – за два года Мих приехал первый раз. Ханни с Марианной и «мушкетерами» в Соловей прилетала часто.
     - Рад тебя видеть! – приветствовал я Миха. – И вид вполне боевой! Ну, почём нынче домики?
     - А тебе двух мало? – отшутился он. – Могу похлопотать, рядом с Патриком построишь третий.
     У Ханни на Кубе было особое задание – она «опекала» своего родового шамана, который после всех приключений «затворился» в своём доме на побережье в Гуане, но её, меня и Самоедкина он туда допускал. Помню, что у меня с Владой получилась серьёзная размолвка из-за того, что Патрик выбрал меня своим учеником. Мне стоило больших усилий доказать ей, что это сделано лишь для того, чтобы я имел когда-нибудь доступ в родовую пещеру. После того как мы с Владой и детьми несколько раз погостили у Патрика в сказочно красивой бухте с белым пляжем, сплавали в море и посмотрели затонувший город, Влада успокоилась и о моём «шаманстве» не вспоминала.
     - И с нами по соседству, - вставила Ханни. На побережье в Гуане Ханни поселилась
     недалеко от Патрика, в наш последний приезд мы у неё остановились.
     Я показал ей на надстройку Вебсика.
     - Без нашего «чрезвычайного и полномочного» дома не рассматриваются.
     - Он и так у Патрика бывает, - сказал Мих. – А вот выступить перед Союзом Континентов после того землетрясения отказался. До сих пор толком не понимаем, что там угрожало и кому. Зато пригласил весь Союз Континентов к себе в дом-цветок.
     - И ты приехал договариваться, как это устроить? – догадался я.
     Мих кивнул.
     О том, что «камневидение» Патрика серьёзно заинтересовало науку, и в Гуане была создана лаборатория, успешно применившая для подземной локации вместо «ритуального камня» ханнерит, я знал. Вебсик уже сообщил нам, что ханнерит на Луне поможет установить связь с другими мирами, но больше пока никакой информации он не давал. Ханни придумала, как использовать ханнерит для увеличения дальности связи между обручами мыслеречи, в один из её приездов мы поставили такой эксперимент между Загорным и Соловьём, подняв кусок камня на дроне для прямой видимости. На Луне потом его повторил Оле Лук – он смог через обручи и ханнерит мысленно пообщаться с оператором на орбите.
     Ханни взяла Марианну, и они ушли в дом, а мы с Михом и собакисами решили ещё посидеть на ступеньках. Слушая Миха, я вспомнил пресс-конференцию, которую проводил Ростислав Петрович после снятия купола – там на несколько порядков меньше народу было, а тут разместить пару тысяч человек…
     - А просто небольшую делегацию Вебсик принять не хочет? – спросил я.
     - В том то и дело, что нет. И сам Союз Континентов в полном составе не готов явиться. Полный абсурд. Но и я, и Самоедкин чувствуем, что за этим стоит что-то серьёзное. Ростислав Петрович тоже считает, что встреча нужна.
     - А сам он где?
     - На Марсе. Ты не знал? Разгребает с Деговым наследство от Марсианской автономии.
     Наш дед бывал в Соловье редко, мы уже привыкли общаться с ним через его «инфа», которому я тогда «слил» его второй разум. Вопреки моим ожиданиям, того «инфа» не уничтожили, а просто заменили другим с «нормальной» копией. Ион и Зет продолжали свои мотания по внеземным командировкам, недавно опять несколько месяцев на Марсе провели, но рассказывали очень скупо. Слова Миха подтвердили, что история с «форточкой» и Марсианской автономией продолжалась.
     - Мда, задачка, - посочувствовал я Миху.
     - Один из вариантов, - продолжил он, - это вернуть дом на горе в посёлок а на его месте построить конференц-зал на две тысячи мест, но представляешь, такая махина будет там торчать?
     И в это время, как часто бывает, я «поймал за хвост» каверзную мысль.
     - Мих… Послушай, а если поискать в подземельях? Мы же до сих пор не знаем, что под замком? Может там подходящая пещера найдётся.
     Миха это заинтересовало.
     - Пещера? А что, может быть… В пещере Союз Континентов ещё не собирался. Даже прикольно, - хмыкнул он. – Слушай, а что у тебя и Патрика там с подземными народами завертелось?
     - Хорошо, расскажу, слушай, - ответил я.
     Я рассказал Миху, что в одну из наших встреч на Кубе Патрик показал мне некоторые результаты своего математического моделирования. Он взял за основу попадание в родовую пещеру, считая, что она находится в специфическом месте – в узле пространственно-временных тоннелей. Сам узел Патрик видел в «сетке» гипотетического строения Земли из многоугольников геокристалла, о чём ещё Платон говорил. Мне тогда Патрик сообщил, что без помощи Вебсика он бы не продвинулся в своей математике, но в чём она заключалась, я не поинтересовался.
     Суть гипотезы была в том, что, строение земной коры сравнивали с разными правильными многогранниками - с тетраэдром, октаэдром, додекаэдром, додекаэдро-икосаэдром. Своего апогея гипотеза достигла в 70-х годах двадцатого века в идеях Гончарова-Макарова-Морозова, или «русской сетки», как её тогда называли. Так вот, трудами русского исследователя Н.Ф.Гончарова было установлено: если покрыть поверхность Земли сеткой из двадцати равных равносторонних треугольников, то в вершинах, центрах и серединах сторон многих треугольников наблюдаются отмечены очаги древних человеческих цивилизаций и культур. Модель получила название ИДСЗ - модель икосаэдро-додекаэдрической системы Земли. Причину «сетки» авторы гипотезы видели в наличии в теле Земли силового каркаса поля «геокристалла» неизвестной природы. Наблюдаемые свойства оказались в тех же вершинах, центрах граней и рёбер, что и у реальных растущих кристаллов. Было зафиксировано воздействие каркаса на гидросферу, атмосферу, биосферу, магнитное и гравитационное поле Земли, а также на аномалии различной природы.
     - Модель хороша, - сказал я Патрику, - но вот с чего, судя по сообщениям Романа, туннели переходов от Земли закрыли? Может, пронесётся по ним некая критическая масса, и весь наш «геокристалл» на кусочки развалится? А так – закрыто и всё, от греха подальше, как раньше говорили.
     Патрик тогда посмотрел на меня и ничего не возразил. А через месяц после нашего разговора мы с ним получили косвенное подтверждение возможной опасности такой транспортировки от подземных народов. Они сами предложили установить контакты и обсуждать вопрос. Очень скоро выяснилось, что «подземники» имели представление о местах порталов, которые были для них «табу» - запретом. Они запросили материалы Патрика, изучили их и однозначно сказали, что «родовая пещера» Патрика является для них запретной. Вместе с тем их заинтересовал факт телепортации самого Патрика. Оказывается, они изучали возможность телепортации объектов при воздействии сильных электромагнитных полей, как некогда это делали в «монтокском эксперименте».
     В то время Вебсик нашёл и добавил в мою большую кожаную папку записки Н.К.Рериха о подземном народе. В легендах Центральной Азии его называли «агарти», считалось, что он «покинул предательскую землю и нашёл спасение в тайных странах, где он обрёл новые силы и подчинил мощные энергии», как писал Рерих. Другое «алтайское» название подземного народа – Чудь. У Рериха и картина есть – «Чудь подземная». Во время своих путешествий Рерих упоминает Хотан, где подковы лошадей звучали глухо, будто всадники проезжали над пещерами или пустотами. Караванщики говорили о пустых подземных переходах, через которые можно было добраться «до дальних стран».
     Мих внимательно выслушал мой рассказ и попросил дать ему текст Рериха.
     - Это все очень интересно, - закончил я, - но сам Рерих там же пишет о том, что «народ определяет эти проблемы намного проще: для них всё, что исчезло, ушло под землю». Но это вовсе не значит, что умерло. Зем�...

Ознакомительный отрывок 50% закончился